А далее, было просто. Звездочет словно преобразился и начал сочинять стихи, песни, а также предсказывать будущее по звездам.
Немало досталось и самому Абдаху от его предсказаний. И в большей степени все они сбывались, хотя и были лишены порой всякой связи и смысла.
Дело иногда доходило до того, что сам Абдах, идя в разрез со своей совестью, просто напивался и уходил в небытие на некоторое время.
Именно поэтому, он и не любил звездочета и старался хоть как-то ущипнуть или уменьшить влияние на окружающих.
Эмир соскочил с лошади и пошел прямо в воду. Подойдя ближе к берегу, лодка уткнулась в песок, и Абдах, поздоровавшись с сопровождащим жену султана эйфиром, предложил помощь и протянул руки.
Ему вручили небольшой сверток, развернув который эмир обнаружил совсем небольшой алмаз.
Он удивленно поднял брови и спросил у эйфира:
– Что это?
– Это подарок Юсуф-паши нашему маленькому султану, – улыбнулся тот, – а это, – указал он на рядом лежащую коробочку, – документы его происхождения.
– Хорошо, – ответил эмир, – я передам все султану, а что вы еще привезли?
В это время женщина подошла к борту и хотела сойти. Поэтому вопрос повис в воздухе.
Абдах аккуратно взял на руки младенца и передал рядом стоящему аскеру, его охраннику, а потом помог женщине сойти на берег.
Разговаривать с ней было запрещено, но все же эмир спросил:
– Вам ничего не нужно?
Та мотнула отрицательно головой и, взяв на руки малыша, пошла к повозке, украшенной различными ленточками, бусинками и другими безделушками женской принадлежности.
Эмир проводил ее взглядом, а затем вновь обратился к порученцу:
– Так, что же паша нам послал кроме этого? – и он указал на удаляющуюся женщину.
– Да, так, немного парчи, ситца, свинца, пороха, разной пряности и, конечно, золота, – ответил улыбающийся эйфир.
– И много? – спросил эмир.
– Увидите сами, – кратко ответил тот, давая понять, что разговор исчерпан.
Абдах знал, что особые порученцы не отличались говорливостью, но любопытство было сильнее знаний, поэтому вновь спросил:
– А, что вы привезли самому султану?
– Огромную трубу, – ответил эйфир, – и несколько карт. Все это указано там, в грамоте, – и он показал на бумагу, свернутую в трубочку в шкатулке.
– Ну что ж, счастливо, – сказал эмир и пошел из воды.
Лодка вновь пошла к кораблю и вскоре была опять нагружена и отправлена к берегу.
Теперь над ней виднелись какие-то сундуки, тючные перевязи и прочие предметы подобных путешествий.
Все это мигом сгрузилось и разошлось по каравану. Определить где, что лежало было просто невозможно.
Поэтому, эмир только распорядился о скорейшей перегрузке и соблюдении дисциплины.
Он вызвал начальника отряда сопровождения и приказал.
– Сазиф, ты пойдешь в стороне от меня, метрах в пятистах с третьей частью отряда. Одну часть возьму я и пойду впереди, а сзади – твой помощник. В случае чего, ты сразу стреляй безо всякого.
Тот, молча выслушав, кивнул головой, и хотел уже было уйти, когда вдруг эмир сказал:
– А почему я не вижу Эдгара, моего ставленника в твоем отряде?
– Он заболел, – с явной неохотой отозвался начальник охраны, – и не смог ехать даже в повозке.
– А, что с ним такое? – заинтересовался вдруг Абдах.
– То же, что и прежде, – ответил Сазиф и, круто развернув коня, поскакал прочь.
Это обозначало лишь одно, что его бывший ученик и ставленник в среде охраны мертв.
«Кому-то неугодно видеть меня во главе Дивана, – подумал про себя эмир, – и, наверное, моя ссора с султаном тоже неспроста».
Уже четвертый человек пал неизвестно от чего в ближайшей охране султана. Кто-то хотел подобраться поближе к его ложе или вообще что-то изменить.
«Надо по приезду во всем разобраться, – подумал эмир, – и навести должный порядок в самих султанских хоромах. Что-то здесь не чисто…»
А в это время женщина с ребенком на руках сидела в небольшой, но довольно удобной повозке под навесом из обшитого золотом сукна.
Лицо ее скрывала паранджа в виде ярко-убранного тюрбана на голове с не длинной и достаточно темной вуальной прядью.
На руках беззаботно спал младенец. Личико его было смугловатое, но все же несколько отличалось от других лиц, повсюду его окружавших.
Мать без устали колыхала малыша на руках, лишь изредка поднимая голову и всматриваясь в незнакомые лица всадников.
Ее со всех сторон окружала охрана. То были воины, бывавшие в лихих сражениях и не знающие слово усталость.
Их лица, словно маски, были молчаливо недвижимы и скрывали всю нутрь их переживаний.
Вооружены они были кривыми саблями, которые называли ятаганами, ножами и не длинными ружьями, на подобии русских фузей.
Колонна, наконец, сформировалась и по сигналу эмира тронулась. Весь поток растянулся более чем на тысячу метров и Абдах обеспокоенно смотрел по сторонам.
«Охрана охраной, – думал он, – а самому глаз спускать нельзя».
Он поискал глазами султанскую повозку и с облегчением подумал о том, что она не так уж от него далеко, всего лишь метрах в трехстах.
Он специально не афишировал ею и устроил посреди каравана. Так было безопаснее и в случае чего давало возможность уйти незаметно для воюющих.
«Но что это я, – вновь подумал эмир, – об одном и том же. Может, никакой опасности и нет».
Но, какая-то смутная догадка или предчувствие томило его грудь. Словно какой червь забрался внутрь и не давал покоя.
Абдах то и дело смотрел по сторонам, наблюдая за горизонтом.
Справа было море, и бояться там было нечего, а вот с других сторон вполне можно чего-то дожидаться.
Эта территория была уже давно завоеванной Империей, но все же находились смельчаки, которые объединялись в небольшие отряды и нападали на правительственные войска, а то и просто на караваны с целью грабежа.
Некоторых предводителей Абдах даже знал в лицо, так как по долгу службы ему приходилось их видеть.
Они были осуждены ранее на каторжные работы за не исполнение каких-либо указов султана. По неизвестным причинам им удалось бежать из-под стражи и образовать небольшие отряды таких же беглецов.
Но, не их боялся эмир.
Он знал, что если те нападут, то воины отразят нападение. Боялся Абдах за измену. Измену в своих собственных рядах, а также за появление непрошеных гостей из-за рубежа их Империи.
Он знал, что к ним часто наведывались летучие отряды ветроносимых. Так называли отдельные специально обученные команды, доставляемые сюда на кораблях с целью поднятия непокорных народов и вселения паники среди простого населения.
Однажды он уже встречался с подобными, и битва оказалась жаркой. Но сейчас дело обстояло гораздо хуже.
Кто-то следил за ним и его ходами. Кто-то охотился либо на него, либо на кого-то другого, но подставляя опять же его.
Тревожные мысли не покидали его голову до самой первой остановки.
На привал расположились полукольцом и Абдах, объезжая ряды, созерцал за мирной трапезой всадников и части воинского охранения.
Подъехав к султанской повозке, он вновь спросил у женщины, не надо ли чего.
Та отрицательно помахала головой, так ни слова и не ответив. Эмир посмотрел на малыша.
Тот смотрел куда-то позади его и не обращал никакого внимания на происходящее. Минуту спустя он улыбнулся и засмеялся: то ли от весеннего яркого солнца, то ли просто так, что-либо увидев одному ему известное и понятное.
Абдах развернулся и уехал в голову колонны, по дороге разглядывая тот или иной перевязанный тюк.
Не усмотрев ничего крамольного, он решил сам присоединиться к трапезе. Спустя полчаса все были на ногах, и караван двинулся дальше.
Глава 2
Султан восседал на троне, как и подобает великому государю.
Вокруг стояли главы провинций и сутениды – главы маленьких районов в самой основной провинции Стамбула.
Некоторым из них Османом были присвоены воинские звания, высокие награды и титулы «паши». Но только тем, кто участвовал, как и он сам, в походах по далеким странам и завоевывал то, ради чего все это начиналось.
Они гордо окружали своего владыку и слегка поверхностно созерцали на своих сородичей по рангу и должностям.
Шел военный совет. Султан держал слово, и все внимательно прислушивались к нему.
– Я не потерплю никаких проволочек в моем государстве, – говорил он, – все, что я делаю – только на благо как нам, так и другим – подвластных нам. Я не хочу никого завоевывать, и если народ добровольно сложит оружие, ему потребуется меньше времени, чтобы начать хорошо трудиться, не восстанавливая потери в войне. Я разослал гонцов с этой вестью в те края, куда думаю отправить тебя, Аркалык, – и он указал пальцем в одного из военноначальников, на что тот утвердительно кивнул головой, придерживая рукой свой банджук – цилиндрический головной убор с яркими украшениями и пером павлина обозначающего символ принадлежности к султанской рати.